Артем Кирпиченок

Кон-Бендикт мертв

До тридцати - революционер, после тридцати - мерзавец.
(Французская мудрость)

За две недели до встречи по всему кампусу были развешены плакаты: "Встреча с Кон-Бендиктом, красным Дани", лидером студенческого восстания в Париже в мае 1968 года". Хотя все знают, что "красный Дани" давно скурвился, стал депутатом Европарламента от "зелёных", а также поддержал интервенцию НАТО против Югославии и прочие либерально-демократические мероприятия, искушение пойти и посмотреть на человека, который имел шанс войти в историю мирового рабочего движения, оказалось непреодолимым.

Не стоит обольщаться и думать, что в Израиле любой может попасть на встречу даже с бывшем радикалом, пусть даже давно продавшемся на корню сильным мира сего. На встречу с Кон-Бендиктом я отправился с Израилем Шамиром, известным левым журналистом и писателем. Зная о порядках допуска в Иерусалимский университет, мы направились к офицеру безопасности просить для Израиля пропуск на встречу. После пятиминутного ожидания в пропуске Шамиру было отказано - "Встреча только для студентов и профессоров". Вот так. Лишь после демонстрации журналистской корочки Шамир получил допуск к месту элитной сходки.

Нельзя сказать, что на встрече было много народу. Зал был большим, но свободных мест было больше чем достаточно. Как я помню, встреча с палестинским поэтом Махмудом Дарвишем в Лейпциге вызвала гораздо больший приток публики. Мы подошли как раз к началу речи "виновника торжества". Кон-Бендикт - не высокий и не низкий, не худой и не толстый, средний, типичный, европейский интеллектуал-парламентарий занимал своё место за пультом докладчика. За день до этого ведущий второго канала заметил ему, что он похож на типичного буржуа, на что Кон-Бендикт ответил, что он ничуть не изменился за последние годы. Видимо всегда был таким.

Депутат Европарламента говорил 30 минут. С самого начало он сказал, что не хочет выступать "в качестве дедушки рассказывающего сказки", что в переводе означало - о прошлом не слова. Дальше следовал, видимо, неоднократно произносимый монолог. О том, что никто не знает, что у Шарона в голове, что может быть это новый Де Голь, который в конце концов осознал, что из Алжира надо уходить. Что шароновская стена это плохо. Что надо стремиться к компромиссу. Что плохо быть радикалом. Он был недавно в Вашингтоне, где встречался с неоконсерваторами (а почему не с анархистами?). Неоконсерваторы слишком радикальны, они хотят новый миропорядок. Как большевики. Они вторглись в Ирак ни с кем ни советуясь (не поделились добычей с евробандой). Они считают, что ближневосточную проблему можно решить, выселив палестинцев в Иорданию создав им там палестинское государство, а на Западном Берегу основать "Великий Израиль" (ценная информация из стана врага). А нужен компромисс. И будет мир. Как сейчас существует мир между Францией и Германией. Но беженцев возвращать никто не будет. И Израиль и Палестина вступят в Европейский союз и будет свободное перемещение между двумя странами (пусть кто-нибудь после этого бреда посмеет назвать нас, коммунистов, утопистами). И важна роль студенчества. Надо чаще встречаться с палестинскими студентами. И студенты должны проявлять "responsibility", а не "action". Аминь.

Раздались жидкие хлопки. Даже организаторы встречи - сверхлибералы из "Шалом Ахшав" - выглядели несколько растерянно. Ведущий деликатно подошел к микрофону и заметил, что в отличии от уважаемого гостя они-то знают, что происходит в голове у Шарона, и что нового Де Голля из него, наверное, не получится. Да и в ситуации, сложившийся в стране, скорее требуется "action" и, возможно, в общенациональных масштабах.

Далее публика стала задавать вопросы гостю. Кон-Бендикт с редкостной изворотливостью снова избежал темы своего щекотливого прошлого, заявил об исторической ответственности Германии перед Израилем, и отверг обвинение в том, что он агент тёмных сил, предъявленное ему Израилем Шамиром. Признаем, что удар Кон-Бенедикт держать умеет. Видимо, после Европарламента, плохо организованные нападки в израильском захолустье для него, что семечки.

С облегчением мы вышли с Шамиром из зала на свежий воздух. Мы видели собственными глазами - как человек, Кон-Бендикт мертв. Евродепутат ещё шевелится. Но мало ли у них в Европе депутатов? Наверное, как в Бразилии обезьян.