Д.Костенко

СКРОМНОЕ ОЧАРОВАНИЕ ЧУЧХЕ
К 10-й годовщине создания Московского молодежного общества по изучению идей чучхе:
то, о чем вы не прочтете в пхеньянских брошюрах


В 1939 году создан партизанский отряд молодого корейского революционера Ким Сон Чжу - будущего Ким Ир Сена (наши кураторы из посольства уверяют, что иероглифы Ир Сен означают "Звезда Кореи", то есть Ким - суперстар). Здесь в Советской России вместо голодных скитаний по лесам он получил воинское звание капитана, жалование, доппаек и постоянное место службы в воинской части, состоявшей из этнических корейцев и китайцев под Хабаровском. Здесь у него в 1942 году родился сын Юра - будущий Ким Чен Ир.

Глубоко неправы те обличители северокорейского режима, кто пытается представить Ким Ир Сена властолюбивым тираном, охваченным жаждой власти. В 1945 году он очень не хотел возвращаться и становиться руководителем нищей и охваченной смутой Кореи. Предел его мечтаний тогда был - полковничьи погоны к пенсии.

И к этому у него были все резоны. Нам сейчас сложно себе представить, какой клубок змей представляло собой корейское освободительное и коммунистическое движение в Корее. Еще в 1921 году, на самой заре коммунизма, между вооруженными формированиями иркутской и шанхайской группировок компартии на протяжении нескольких дней велись кровопролитные бои на реке Ялу. Борьба, доносы и заговоры друг против друга группировок в корейской компартии в 20-е годы являются единственной отдушиной для создателей житийных книг и фильмов в КНДР - местом, где они вдоволь могут позубоскалить. Все это стало причиной исключения всей Корейской компартии из Коминтерна (единственного за всю историю этого интернационала). Этот факт во многом способствовал возникновению у старшего Кима неприязни ко всяческим интернационалам и нежеланию создавать свой. Полноценная компартия была создана на Севере только после освобождения - в октябре 1945-го - и то это была еще не нынешняя ТПК. Чтобы превратиться в нынешнюю махину, ей пришлось объединиться еще с партией, созданной коммунистами на юге, и партией корейцев, сидевших в войну в Особом районе Китая у Мао. Извести фракционеров в партии Ким Ир Сену удалось лишь в конце 50-х.

Мой друг историк спецслужб Александр Колпакиди уверяет, что ни одно коммунистическое подполье в мире не было в такой степени пронизано агентурой, как корейское. В 30-е годы на территории Кореи даже возникла коммунистическая организация, попытавшаяся установить контакты с Москвой, которая на 100% состояла из японских агентов и была создана контрразведкой. Примечательно, что и сам Ким Ир Сен в Маньчжурии едва не стал жертвой масштабной кампании чистки - его обвинили в принадлежности к Лиге "Минсендан", тайной организации, созданной японскими спецслужбами. По делу "Минсендана" были расстреляны тысячи корейских коммунистов в Северном Китае, и Ким Ир Сен уцелел благодаря лишь счастливой случайности.

Разве можно предпочесть такую банку со змеями, где на тебя в любой момент могут совершить покушение, разоблачить в партийной полемике и лишить всего - карьере кадрового военного в стабильной стране?

Относительно полководческих дарований Ким Ир Сена - он, конечно, не такой гений, как Мао, который во время Великого похода провел разгромленную армию с боями через весь огромный Китай и основал новый освобожденный район, создал универсальную теорию затяжной партизанской войны, а затем разгромил армию Гоминдана. Впрочем, трусом и бездарем Ким Ир Сена не назовет даже его враг. В годы борьбы с японцами он - единственный из корейских полевых командиров, кому удалось совершить вылазку с территории Маньчжоу-го на территорию собственно Кореи. Отряд Ким Ир Сена преодолел стратегические просеки, сделанные японской армией, ворвался в приграничную деревушку Почхонбо и сжег там полицейский участок. Этот эпизод под именем "Пламя над Почхонбо" многократно увековечен канонической северокорейской иконографией. Его итогом стала гибель двух японских полицейских - такой вот корейский Буденновск.

В 1950 году во время начала войны на Корейском полуострове он за считанную неделю очистил территорию Юга, разгромив армию марионеток и стоявшую на юге американскую дивизию. У них в руках остался лишь малюсенький клочок суши вокруг порта Пусан на крайнем юге страны. Затем, правда, Макартур высадил морской десант у него в тылу в Инчхоне под Сеулом, и теперь уже миротворцы ООН (а формально с Северной Кореей воевали тогда не США, а Объединенные нации), поперли, взяв Пхеньян, вплоть до самой границы с Китаем. Теперь уже у Ким Ир Сена оставались лишь клочки земли на крайнем Севере. Но Великий Кормчий и Отец народов не бросили в беде своего прилежного ученика. На земле против американцев были брошены полчища китайских добровольцев (вспомните песню Егора Летова "Юный доброволец шел"), а в воздухе - советские реактивные МИГ-15 с советскими же экипажами. По ночам подразделения китайских "красных кротов" прорывали подземные ходы под позициями американцев, и поутру те обнаруживали у себя в тылу толпы вооруженных китайцев. В итоге линия фронта вернулась к той же 38-й параллели, откуда все и началось. Но до вмешательства великих держав Ким Ир Сен все же взял власть над южанами.

Откуда пошло чучхе

Идеи чучхе никогда не имели такого влияния над умами на Западе, какое имел маоизм. Корейская идеология "Опоры на собственные силы" долгое время оставалась в тени китайской, и для того было несколько причин.

Впервые о себе как об авторе самобытной идеологии Чучхе Ким Ир Сен заявил в конце 50-х после того, как поочередно извел в Политбюро ЦК ТПК все противостоявшие ему фракции - "южную", состоявшую из сеульских коммунистов-подпольщиков, "советскую" - выходцев из СССР, и "китайскую". Но это только внутри страны, а вовне корейцы на первых порах во всем поддерживали Китай в полемике с СССР о роли Сталина. Причем отправляемые с дипломатической почтой через Москву западным компартиям полемические брошюры китайского производства кагебешники тогда не трогали, а корейские конфисковывались без малейшего зазрения совести.

И до 1966 года КНДР оставалась полностью в русле китайской политики, но все изменила Культурная революция. Именно культурная революция пленила воображение западных интеллектуалов и заставила корейское руководство избрать более гибкую политику относительно Китая.

Ведь что творилось в те годы в красном Китае? Мао обратился с призывом к беспартийной молодежи, сопливым подросткам вести "огонь по штабам", разоблачать партийных бюрократов и статусных интеллигентов, идущих по буржуазному пути. То есть, сопляки с красными повязками на рукавах и красными книжечками в руках на боку штурмом брали партийные комитеты, вытаскивали на улицу начальство - по нашим теперешним меркам, губернаторского или министерского уровня, - долго били его ногой в пах и заставляли каяться в том, что он, сука такая, втайне лелеял планы реставрации капитализма. Толпа школьников, вместо того, чтобы сдавать экзамены, вытаскивала на улицу заслуженного профессора, надевала на него шутовской колпак и водила вокруг него хороводы, распевая о том, что он неправильно преподает свою науку. Атмосфера бунта, атмосфера праздника непослушания, полный телемизм. И свобода слова тоже полная - любой может написать от руки дацзыбао, повесить его на стенку, собрать вокруг него банду, и отправиться громить обидевшего его начальника.

Представляете, как это воспринималось студентом где-нибудь в Беркли, или парижским лицеистом? Им тоже хотелось выволочь зануду профа в бумажном колпаке на улицу и долго бить его ногами. Оттого так стремительно росло число маоистов среди молодых интеллектуалов. Оттого так пленяла атмосфера веселого погрома и Годара, и Фуко, и Антониони, и пожилого, но юного духом Сартра.

А вот Ким Ир Сену, только-только задавившему все проявления смуты в партийном аппарате, она положительно не нравилась. Не нравилось ему, что хунвейбины подтаскивают к границе мощные звукоусилительные установки и призывают его граждан начать бунт против бюрократов, засевших в Трудовой партии. И Ким начал политику лавирования между великими державами. В 1969 году, в год конфликта на Даманском, корейская делегация отправляется сперва в Пекин, а уж затем в Москву, где были подписаны абсолютно идентичные по тексту договора о дружбе. И с тех пор Ким Ир Сен начал искусно лавировать между двумя великими державами, которые жили тогда хуже кошки с собакой. Все-таки Китай ему оставался ближе, и он отказался войти в СЭВ, поругивал "ревизионистов" из одной соседней страны, оправдывал пинг-понговую дипломатию и осудил вторжение вьетнамских войск в Кампучию.

И для советских руководителей он долгое время оставался подозрительным, - до тех пор, пока в 1984 году при Черненко не случился короткий ренессанс дружбы с Северной Кореей. Тогда Ким Ир Сен доехал в бронированном поезде аж до Киева, а во всех киосках "Союзпечати" появился журнал "Корея" - любимое чтиво предперестроечных интеллектуалов- стебарей.

Хотя брошюры Кима-старшего издавались на всех языках мира с 60-х годов, но пока Китай оставался прикольным, идеи чучхе - суррогатный маоизм - шансов на мировом рынке идеологий не имели. Все изменилось с началом реформ. Среди богемы маоистская мода к тому времени уже давно прошла. А старым забубенным сталинюгам стало в падлу поддерживать политику страны, которая говорит, что рынок - это хорошо. И те, кто бегал раньше за советом "как жить" в китайское посольство, стали бегать: кто в албанское, а кто в северокорейское. Эти-то экс-маоты и составили примерно половину контингента чучхейского движения, а другую половину - профессора-востоковеды, мечтавшие на халяву попасть в одну из самых закрытых стран мира.

Чучхеисты в СНГ

10 лет назад и нас с Павлом Былевским радушно приняли в северокорейском посольстве и поддержали нашу инициативу создать кружок по изучению бессмертного идейного наследия товарища Ким Ир Сена.

Надо признаться, пионерами были не мы: наш чучхеизм всегда оставался в тени славы блистательного киевского революционно-патриотического союза "Лучи чучхе", прогремевшего на излете перестройки.

Если наши камерные заседания были скорее путешествиями в параллельную реальность, организованными для представителей левой политической художественной тусовки, то деятельность "Лучей" поражала своим масштабом.

Это была часть восточно-европейской культуры "веселого расставания с совком", уже не страшным, но все еще набившим оскомину и не вызывающим ни малейшей ностальгии. Наиболее известным ее проявлением стала "Оранжевая альтернатива" Майера в Польше, которая проводила многотысячные демонстрации гномов на деревянных лошадках, распевавших "Марш конницы Буденного", или возила по Кракову на грузовике трехметровую картонную голову Ленина, вещавшую о революции.

Акции "Лучей чучхе" были из той же обоймы и имели широкий резонанс в прессе - поиски золота под обкомом партии, строительство подземного тоннеля Луганск-Пхеньян, стрельба из пушки-памятника, заряженной взрывпакетом. Самым масштабным проектом стала демонстрация 7 ноября в Киеве, когда два десятка дворников в красных фартуках шли перед колонной, выметая железной метлой нечисть контрреволюции. А впереди скакал всадник с красным знаменем и кричал "Слава ГКЧП". Для либеральной интеллигенции, у которой только-только отпустило сфинктер после путча, - это выглядело чудовищно.

Деятельность же Московского общества никогда не была публичной: все эти годы это был эзотерический кружок для посвященных. Время безудержного веселья давно прошло, гайдаровские реформы и октябрь 1993 не настраивали на веселый лад. Да и контингент был другой - разномастные молодые революционеры. Для нас поход в корейское посольство и посещение Пхеньяна были реальным подтверждением того, что Иное возможно. А то, что это Иное столь причудливо, даже лучше - так более экзотно и пряно.

Отсюда и стремление вплоть до мелочей копировать корейский стиль, овладевать их политическим слэнгом. Мы как бы старались надеть на себя партийный френч, понять тех, кто сидит с нами по другую сторону стола. Самым интересным в Корее были не мемориальные дворцы, не портреты вождей в метро, и не тщательно затертые на станках и машинах клейма иностранных производителей, а то, удалось или нет им путем длительного воспитания изменить природу человека.

Человек - хозяин мира, и он решает все, - гласит главный философский принцип идей чучхе. Вот интересно, стал ли человек иным в стране странного социализма, где даже на деньгах вместо "Пролетарии всех стран соединяйтесь!" написано "Не завидуем никому на свете!" Они ведь в годы войны на полуострове за месяц так промывали мозги пленным американским солдатам, что тех по возвращении приходилось долго лечить в психиатрических клиниках от ненависти к империализму. И, должен сказать, определенные успехи достигнуты: они другие. Моя переводчица, прежде чем зайти в Кымсусанский мавзолей, бойко щебетала о модах и о своих московских приятелях, потом мы прошли в зал, где лежит Ким Ир Сен, и автоматически из глаз у нее ручьем полились, - вышли, и она снова щебечет. Такого, признаюсь я еще не видел.

Потому что, если долго и упорно ебать вам мозги одной простой, но мудрой истиной, то в конце концов ваше сознание изменится - это и есть чучхе.


Р.S. Напоследок пару слов об анархизме и ориентализме и чучхе. Уже упоминавшейся выше Александр Колпакиди говорил, что красные корейские части, созданные в годы гражданской войны на Сахалине и в Приморье, постоянно приходилось разоружать. Они почти поголовно состояли из анархистов - такое мировоззрение было гораздо более понятно вчерашним бандитам и хунхузам, чем коммунизм.

А первый коммунистический кружок на территории Кореи основала группа анархо-синдикалистов из Посьетского района Приморья, перешедшая границу в 1920 году.