Д.Левый

Отрывок из книги: Григорьев И.Р. УИЛЬЯМ З. ФОСТЕР. - М.: 
Молодая гвардия, 1975

(Серия ЖЗЛ. Вып. 15(556)).

СВОБОДА СЛОВА - МИФ И ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ

Угол улицы был единственным их залом для митингов, и отнять у них право на

агитацию на улицах значило обречь их на молчание.

Грант С. Юманс, организатор ИРМ

Соединенные Штаты считались со дня своего основания самой свободной страной в

мире. В особенности эта их слава возросла после победы Севера над Югом и

окончательной отмены рабства негров. Действительно, американская конституция,

американские законы были направлены на то, чтобы гарантировать гражданские права

населения, в частности свободу слова, свободу не соглашаться с существующим

порядком и критиковать его, вплоть до призывов свергнуть его.

Когда буржуазия провозглашала право на свободу слова, она в первую очередь

пеклась о своих собственных интересах и мыслила его как право на критику

феодальных и колониальных порядков, против которых она вела тогда 
революционную

войну.

Отношение буржуазии к свободе слова резко изменилось, когда этой свободой 
сталипользоваться пролетарии, разоблачавшие классовый характер буржуазного 
общества ипризывавшие покончить с капиталистической эксплуатацией. С такой 
свободой слова власть имущие не могли согласиться. Такую свободу слова 
они всячески ограничивали, притесняли, зажимали. В их распоряжении имелись 
тысячи способов добиться своих целей, официально не отменяя права на свободу 
слову. Будучи по своей натуре лицемерной и двуличной, буржуазная демократия 
вменяла функцию контроля и ограничения свободы слова полицейским властям,
 которые преследовали рабочих ораторов под предлогом "нарушения порядка", 
"сопротивления властям", "призыва к мятежу", "неуважения к закону" и т.п. 
В результате на всем протяжении американской истории, хотя гражданские 
свободы формально не отменялись, трудящиеся вели неустанную борьбу за право 
ими пользоваться наравне с буржуазией, борьбу нередко жестокую и кровавую, 
порождавшую немало героев и мучеников, на которых всегда так щедра рабочая 
Америка.

Фостеру довелось принять непосредственное участие в одной из таких битв за

свободу слова, охвативших западные штаты в 1909-1911 годах.

В те годы в западных городах, расположенных вдоль железных дорог, в 
зимнее время скапливалось большое число сезонных, или, как их называли, 
кочующих, рабочих. Предприниматели за гроши использовали их в сельском 
хозяйстве, на шахтах, лесоразработках. Особенно возмутительными были 
условия работы на лесоразработках. Питание скудное, в битком набитых
 бараках санитарные условия отвратительные. Рабочий день продолжался 
от зари до заката солнца, лесорубы, страдавшие от несчастных случаев,
 травм, не получали медицинской помощи. Жизнь сезонников была скучной
 и однообразной, работа в лесу в течение года прерывалась только двумя 
праздниками - Днем независимости США и рождеством.

Лесорубы, как правило, одинокие люди, появлялись в городе, имея при себе

значительные суммы денег. Но прежде чем они успевали приобрести необходимую

одежду и обувь, их обкрадывали в кабаках или в доме терпимости.

Сезонников возмущали не столько условия труда, сколько грабеж контор по найму,

незаконно взимавших за свои "услуги" комиссионные. Причем часто рабочих

увольняли после первой получки, из которой высчитывались комиссионные за

подыскание работы.

Ветеран рабочего движения Элизабет Герли Флинн, принимавшая участие в 
 борьбе за  свободу слова и ставшая впоследствии, как и Фостер, одним из
 руководителей Коммунистической партии США, пишет, что кочующие рабочие 
зло острили: "акулы" - агенты по найму - создали "великое движение": один 
рабочий едет на работу, один работает и один уходит с работы.

Местные отделения ИРМ, свидетельствует Флинн, были единственным 
помещением, где сезонники могли получить приют, оставить свой нехитрый 
багаж, искупаться или, что более важно, прожарить свою одежду и одеяла, 
чтобы уничтожить вшей. Здесь они высказывали свои обиды и обменивались 
опытом, в результате чего некоторые особенно плохие места работы 
заносились в черные списки. Тут же устраивалисьлекции, дискуссии и даже
 вечеринки.

Но ИРМ не только предоставляли свои помещения сезонникам. Уобли (так называли

членов ИРМ) энергично выступали в их защиту на уличных митингах, разоблачая

сговор посредников с работодателями и полицией. Митинги проводились прямо перед

конторами по найму. Ораторы осуждали махинации посредников, сообщая, когда, где

и сколько обмануто ими рабочих и их фамилии. Уоббли призывали к бойкоту контор и

требовали, чтобы рабочих нанимали только через профсоюзную организацию.

Выступления уоббли доставляли немало беспокойства местным "акулам" - солидным

бизнесменам, владевшим капиталом и недвижимым имуществом. Они называли

сторонников ИРМ бродягами, босяками, котомщиками (из-за того, что сезонники

носили за спиной свернутые одеяла). Выполняя волю "акул", местные муниципальные

власти стали запрещать уличные митинги под предлогом "нарушения порядка", карая

их устроителей тюремным заключением и штрафами.

Затыкая рот уоббли, власти и предприниматели стремились изолировать их от

рабочей массы, лишить возможности пропагандировать свои взгляды, а заодно и

права на организацию.

Уоббли приняли вызов и призвали своих единомышленников "заполнить тюрьмы". Их

сторонники наводняли город, где объявлялась борьба за свободу слова. Избрав

подходящее место, они устанавливали уличную "трибуну". Один за другим выступали

ораторы, произнося характерное для уоббли обращения: "Братья рабочие и друзья!"

- после чего полицейские их немедленно стаскивали с трибуны и отправляли за

нарушение порядка в тюрьму. На место арестованных поднимались на трибуну новые

ораторы, которые за речь из четырех слов подвергались той же участи, что и

предшествующие. Участвовавший в борьбе за свободу слова известный писатель 
Эптон Синклер поплатился свободой за чтение на митинге Декларации независимости.

Когда местная тюрьма не вмещала нарушителей, власти приспосабливали под места

заключения другие здания. Все это привлекало внимание к данному городу,

превращалось в сенсацию. Город наполнялся репортерами, газеты на первых полосах

сообщали о перипетиях борьбы, городские власти спешно выискивали средства на

содержание заключенных, которые отказывались работать и платить штрафы. В городе

Миссуле, штат Монтана, где был применен этот метод борьбы, власти не выдержали

напряжения и отменили запрет на проведение уличных митингов. Но в Спокане, штат

Вашингтон, где было свыше 30 контор по найму рабочей силы, власти не сдавались,

продолжая преследовать мужественных и неугомонных уоббли.

Фостер принимал участие в Миссуле в качестве корреспондента социалистической

"Газеты трудового люда", издававшейся в Сиэтле. Он уже давно писал в

социалистические газеты статьи, хроники и заметки о различных событиях рабочего

движения. Теперь редакция "Газеты трудового люда" поручила ему освещать борьбу

рабочих за свободу слова.

Фостер приехал в Спокан, когда там разгорелась борьба городских властей с

уоббли. Вскоре Фостер познакомился с Элизабет Герли Флинн. 50 лет спустя Флинн

вспоминала: "Когда мы встретились в Спокане во время борьбы за свободу слова,

ему было двадцать восемь лет. Он был высокий, стройный, с голубыми глазами и

мягким голосом, гораздо более худощавый, чем сейчас, настоящий "тощий парень",

как он сам себя называл".

Вскоре после прибытия Фостера в Спокан его арестовали во время одного из уличных

митингов, хотя, по его словам, он находился "в самой гуще толпы". Фостера

приговорили к 30 дням тюремного заключения, к штрафу в 100 долларов плюс

судебные издержки. Эту сумму он должен был отработать на каменоломне. Его

сковали цепью, к которой было привязано ядро весом около семи килограммов, с

другими заключенными и повели на каменоломню, где сказали: "Работай - либо

замерзнешь". Фостер, как и другие заключенные, категорически отказался

"отрабатывать" штраф и: отморозил себе ноги.

Поэтому Фостер находился в тюрьме вместо 30 дней около двух месяцев.

Заключенных, сообщал он в одной из корреспонденций в свою газету, били дубинками

и запихивали в камеры в таком количестве, что они не имели возможности сесть.

Если же уоббли начинали протестовать, их обливали ледяной водой из шланга, а

затем устраивали "баню", направляя на них струю пара. Многие теряли сознание, но

маленькая камера была так набита людьми, что они не могли упасть. Арестованных

подвергали допросу и "третьей степени" обработки - то есть попросту истязали и

пытали.

Когда тюрьма оказалась переполненной, заключенных стали помещать в заброшенное

промерзшее здание школы имени Франклина, где от голода и холода погибло трое

арестованных. Многие заключенные болели воспалением легких и другими болезнями.

Несмотря на террор, настроение заключенных оставалось боевым. "Члены ИРМ,

находящиеся в городской тюрьме, объединились во временную организацию и

регулярно, два раза в неделю, устраивали митинги, сообщал Фостер в "Газету

трудового люда". - В понедельник вечер посвящается пропаганде, и эта пропаганда

оказывается отнюдь не бесполезной, ибо многие заключенные заявили о своем

намерении по выходе из тюрьмы вступить в ряды ИРМ. Вечер в среду посвящен

текущим делам, и даже удивительно, до какой степени у нас много дел. Мы

постановили, что сигнал "гасить свет" должен раздаваться в 10 часов 30 минут

вечера, выбрали секретаря и комитет по вопросам пропаганды, который будет ведать

воскресной программой. Мы установили также десятки других правил и пунктов

распорядка дня".

Сам Фостер вступил в тюрьме в ряды "Индустриальных рабочих мира".

Борьба в Спокане продолжалась около 16 месяцев.

Уоббли были полны одержать победу. Их сторонники продолжали прибывать в Спокан.

В газетах писали: "Путешествуя сквозь вьюги на буферах, крыше и тормозных

площадках товарных вагонов, эти "коммивояжеры идеи" прибывали в город, хотя в

конце пути их ожидали лишь кирка, каменоломни и тюрьма".

Подверглась аресту в Спокане и 19-летняя Элизабет Герли Флинн. Над ней устроили

суд, но она, как и другие споканские борцы, мужественно выдержала все испытания

и, выйдя на свободу, продолжала борьбу за интересы рабочего класса.

Стойкая борьба рабочих за свободу слова вынудила в конечном итоге городские

власти отменить запрет на уличные выступления профсоюзных и социалистических

деятелей. Фостер возглавил комитет рабочих, который вел соответствующие

переговоры с властями. Соглашение было достигнуто 5 марта 1910 года.

Власти выпустили всех арестованных, вернули ИРМ помещение для собраний,

разрешили издание их органа, но главное - уоббли вновь получили право проводить

уличные собрания и демонстрации. Со своей стороны, ИРМ отказалась от судебных

исков против властей. Вскоре законодательная палата штата Вашингтон приняла

закон, запрещавший агентам по найму взимать плату с рабочих за трудоустройство.

Победа уоббли в Спокане имела большое значение, ибо во многих других городах и

штатах власти пытались запретить рабочим выступать на улицах в защиту своих

прав, в то время как уличные выступления церковных и других реакционных ораторов

ничем не ограничивались. Теперь власти были вынуждены и в других местах

отступить.