Алексей Шеповалов

МАНИФЕСТ РЕВОЛЮЦИОННОЙ АЛЬТЕРНАТИВЫ

I

ТРУД И КАПИТАЛ

История всех существовавших до сих пор обществ была историей борьбы Труда и Капитала.

Во всех предшествующих исторических эпохах мы находим динамическое развитие соотношений между этими двумя главными субъектами исторических событий.

Труд есть созидательное начало бытия, центральная ось жизни и движения, некий положительный, "солнечный" принцип. "Труд создал человека из обезьяны". Стихия созидания, производства является тем главным бытийным вектором, который направляет процессы из горизонтального, вялотекущего состояния в состояние вертикальное, волевое, и утверждает целиком положительный характер Труда, его первичность, самоценность и самодостаточность. Но в своём изначальном состоянии Труд как первотолчёк развития и стартовый момент истории ещё не осознаёт себя сам, не может реализовать всей полноты присущей ему универсальной природы. Для достижения этого требуется долгий и сложный процесс движения сквозь диалектические тернии истории. Лишь по мере страшных испытаний и тяжёлых подвигов Труд, через череду диалектических самоотрицаний, сможет дойти до своего триумфального победного состояния, стать до конца сознательным, счастливым и свободным. Вся история простирается между "первобытным коммунизмом" - изначальным состоянием, когда Труд был свободен, но не осознан и не универсален - и коммунизмом как общественно-экономической формацией, когда через лабиринты отчуждения он вернётся к собственной самодостаточности, но уже в тотальной, универсальной и до конца осознанной полноте. Человек стал человеком лишь после того, как он вошёл в стихию Труда. Но до конца он станет человеком только тогда, когда сможет осознать абсолютную ценность этой стихии, освободить её от всех примесей отрицательного начала, то есть при коммунизме.

Отрицательное же начало в историческом развитии есть "эксплуатация", а высшая и совершенная форма такой эксплуатации воплощается в Капитале. Между "первобытным коммунизмом" только что появившегося человека и коммунизмом как общественно-экономической формацией лежит долгий период "эксплуатации", отчуждения Труда от своей сущности, испытания и лишения "солнца" в лабиринтах "мрака". Это, собственно, и есть содержание истории.

Капитал возникает не сразу, он постепенно проявляется по мере того, как совершенствуются инструменты и механизмы эксплуатации первичной стихии Труда внешними силами узурпаторов. Начало этого процесса лежит в предыдущих исторических эпохах - творение отчуждается от творца и становится товаром. Следующий шаг - результат Труда (прибавочная стоимость) отчуждается от Труда и становится Капиталом.

Развитие Труда способствует развитию моделей эксплуатации. Сложная диалектика постоянной динамики соотношения производительных сил и производственных отношений ведёт оба полюса экономической истории по спирали развития. Противоположные цели и направления деятельности тружеников и эксплуататоров, объективно способствуют ускорению единого политэкономического процесса. Производительные силы - это внутренняя структура Труда и его организации. Производственные отношения - способ взаимодействия этой подчинённой базовой структуры с эксплуататорским началом.

Стихия Труда - это стихия изобилия. Труд всегда производит нечто большее, чем необходимо для покрытия насущных потребностей самих тружеников. В этом - сущность его положительного, созидательного начала. Труд производит плюс.

Этот плюс, этот переизбыток изымается противоположным полюсом, паразитом истории, превращается в Капитал. Производственные отношения на протяжении всей экономической истории сводятся к экспроприации некоторой субстанции у носителей плюса носителями минуса. По мере совершенствования производительных сил совершенствуются состояния эксплуатации. Но уже с самых первых шагов истории человечества можно обнаружить характерные черты двух сущностей, которые столкнутся между собой в полную силу лишь в её конце. Первобытный труженик - зародыш промышленного пролетариата. Родоплеменная знать - зародыш Капитала.

Проходят долгие тысячелетия человеческой истории, и два субъекта мировой драмы доходят до наиболее чистого состояния, до конца осознанного и обобщающего все предшествующие этапы. Из рабовладельческого строя через феодальные отношения складывается капитализм, важнейший и во многом определяющий этап исторического развития. Здесь вся сложная социальная картина сводится к предельно ясному противопоставлению - пролетариат как класс воплощает в себе результат экономико-исторического развития стихии Труда, а буржуазия сосредотачивает в себе абсолютизированный, наиболее совершенный, законченный и сознательный полюс чистой эксплуатации. "Светлый" полюс завершает свой трагический путь через лабиринты отчуждения, и "тёмный" полюс приходит вплотную к совершенной победе. Пролетариат и Капитал. Чистый Труд - пролетарий, не имеющий никакой собственности ("кроме цепей"), - и Чистый Капитал, превратившийся из того, чем обладают, в то, Что обладает, в стихию Чистого Отчуждения, Абсолютной Эксплуатации.

К этой политэкономической схеме сводятся все остальные исторические, философские, культурные, социальные и научно-технические надстроения. Они суть лишь производны и вторичны относительно базового состояния.

Вторая промышленная революция, знаменующая достижение капитализмом своего пика, является поворотным пунктом мировой истории. С этого момента оба главных исторических героя - и Труд и Капитал - становятся не просто игрушками в руках объективной логики истории, но сознательными и самостоятельными её творцами, способными не только подчиняться необходимости, но и управлять важнейшими историческими процессами, предуготовлять их, провоцировать, проектировать, утверждать свою автономную волю. Речь идёт не об индивидуальном или групповом, но о классовом субъекте. Пролетариат, став классом, становится исторической личностью, осознанным Трудом, наследником плюса во всех этапах его развития. Капитал сосредоточивает в себе мировой минус, изъятие, отчуждение, но только в свободном, волевом, личностном состоянии. Отныне он способен планировать историю, управлять ею.

Труд и Капитал на этом этапе переходят на уровень идеи или идеологии, существуют отныне не только в объективной ткани реальности, но и в мировоззренческом пространстве мысли. Приход этих двух персонажей в сферу мысли до конца обнажает сущностную двойственность и в этой области - есть мысль Труда и есть мысль Капитала, есть мировоззрение плюса и мировоззрение минуса. Оба этих мировоззрения получают предельно возможную независимость и свободу, и вся область сознания превращается из сферы отражения в сферу творчества, проектирования. Мировоззрение Труда (пролетарская философия) и здесь сохраняет свой созидательный характер, оно создаёт и творит проект. Мировоззрение Капитала (буржуазная философия) остаётся сущностно отрицательной - оно узурпирует не присущую ему энергию умственного труда и воссоздаёт пустоту, замораживает жизнь, провозглашает данность как нечто неизменное и отрицает задание.

Высшей и самой совершенной формулой Капитала является английская либеральная политэкономия - особенно теория "свободного обмена", "универсального рынка" Адама Смита и его последователей. Но кроме этой наиболее явственной формы существует множество более частностных, сложных, комплексных мировоззренческих построений, скрывающих за собой тлетворное, паразитическое дыхание Капитала. Буржуазная философия становится отныне наиболее эффективным оружием эксплуатации, её высшей формой.

Два последних пролетарских штурма 1917-1921 и 1968-1975 гг. не сумели сокрушить твердынь Капитала, низвергнуть его в бездну небытия. В том сложном и ужасном развитии, ввергнувшем эпоху классовых битв в новые условия, пролетариат индустриальных стран полностью утратил утверждение своей самостоятельной перспективы, и, в конечном счёте, свои надежды, но не своё бытие. Он не был уничтожен. Он неумолимо продолжает существовать в растущем отчуждении современного капитализма, ибо он - это громадное большинство тружеников, потерявших всякую власть распоряжаться собственной жизнью, которые, осознавая это, заново определяют себя как пролетариат, как действующее в этом обществе отрицание. Этот пролетариат объективно усиливается как продолжающимся исчезновением крестьянства, так и распространением логики заводского труда, переносящейся на значительную часть "сферы услуг" и интеллектуальных профессий. Субъективно этот пролетариат ещё отдалён от его практического классового сознания, и не только в среде служащих, но и в среде рабочих, ещё только открывающих беспомощность и мистификации старой политики. Однако, когда пролетариат обнаруживает, что внешние по отношению к нему силы способствуют постоянному усилению капиталистического общества не только в форме его труда, но и в форме профсоюзов, партий или государственной власти, которые он создал ради собственного раскрепощения, то через непосредственный исторический опыт он также открывает, что является классом, тотально враждебным всякой застывшей по отношению к самому себе силе и всякой властной специализации. Он несёт в себе Революцию, способную камня на камне не оставить от всех внешних по отношению к самой себе социально-экономических проявлений (рыночной экономики и государства), а также требование постоянного господства настоящего над прошлым и тотальную критику разделения - и это именно то, для чего он должен найти подходящую форму в действии. Никакое количественное послабление его нищеты, никакие надежды на кого бы то ни было, кроме себя самого, не являются радикальным средством от его неудовлетворённости, ибо пролетариат поистине не может признать ни частную несправедливость, которую он когда-либо претерпел, ни, следовательно, возмещение какой-либо частной несправедливости, ни огромное число этих несправедливостей, но только несправедливость абсолютную - быть отброшенным на обочину жизни.

Теперь в поворотном моменте политэкономической истории, Труд, ставший Чистым Трудом, должен осознать себя и свою историю, полностью взять на себя функцию одного из двух противоборствующих полюсов исторического развития, выявить механизм обмана и отчуждения, лежащий в основе всякой эксплуатации, разоблачить негативную, чисто отрицательную, минусовую функцию Капитала (через разъяснение логики производства и изъятия прибавочной стоимости) и осуществить пролетарскую Революцию, которая не может быть ничем иным, кроме как ниспровержением всего существующего строя. Гибель Капитала и победа Труда одинаково неизбежны.

II

ГОСУДАРСТВО И СОВЕТЫ

Со времени второй промышленной революции и установления всемирного рынка, Капитал завоевал себе исключительное политическое господство в государстве.

Современная государственная власть - это только ночной сторож Капитала. Поэтому не может быть подлинной социальной Революции без разрушения государства.

Но государство - это никак не сила, навязанная обществу извне. Государство - это продукт самого общества на определённой ступени развития; "государство есть признание, что это общество запуталось в неразрешимое противоречие с самим собой, раскололось на непримиримые противоположности, избавиться от которых оно бессильно".

По сравнению со старой родовой организацией (то есть бесклассовым обществом), государство отличается, во-первых, разделением подданных государства по территориальным делениям. Ибо "старые родовые объединения, возникшие и державшиеся в силу кровных уз, сделались недостаточными большей частью потому, что их предпосылка, - связь членов рода с определённой территорией, - давно перестала существовать. Территория осталась, но люди сделались подвижными. Вот почему исходным пунктом было принято территориальное деление". Поэтому пролетарская революция должна будет нести в себе разрыв с делением по территориям (этим абстрактным носителем несвободы), и утверждение деления конкретного, направленного непосредственно к человеку. В современном обществе воплощением этого деления, направленного на переход от территории к человеку, являются производственные (трудовые) коллективы. Только захват трудовыми коллективами всей полноты власти сначала на собственных предприятиях, а потом и в городе [области, стране], путём их объединения в Советы рабочих, сосредотачивающих в себе все законодательные и исполнительные функции, образующих федерацию посредством делегатов, ответственных перед рядовыми членами и отзываемых в любой момент, позволит упразднить рыночную экономику и государство, и сопутствующую им нищету повседневной жизни.

Второе отличие государства от бесклассового общества заключается в том, что учреждается публичная власть, которая уже не совпадает непосредственно с населением, организующим самоё себя как вооружённая сила. Ибо "эта особая публичная власть необходима потому, что самодействующая вооружённая организация населения сделалась невозможной со времени раскола общества на классы". Публичная власть, состоящая не только из вооружённых людей, но и из вещественных придатков, тюрем и принудительных учреждений всякого рода, которые были неизвестны родовому устройству общества (то есть бесклассовому обществу), существует в каждом государстве, и направлена против эксплуатируемых для того, чтобы держать их в повиновении. То есть публичная власть - это и есть АППАРАТ подавления, который отделён от членов общества ещё и тем, что увековечивает независимое от них деление по территориям (как абстрактных его самого составляющих), превращая, тем самым, человеческое общество в сообщество атомизированных индивидуумов, целиком и полностью зависимое от него самого, как от наиболее единого в разделённом. Разделение есть суть аппарата подавления. Поэтому пролетарская революция не может быть ничем иным, кроме как разрушением аппарата подавления, упразднением публичной власти (и тем самым политики), но не методами и институтами самой публичной власти (они могут лишь продлевать её существование и, как следствие, существование классового общества), а самодействующей вооружённой организацией неимущего населения как целого, этой антигосударственной диктатуры пролетариата, не признающей ничьей власти, кроме своей собственной, и ничьей собственности.

Мысль же о том, чтоб использовать государство для того, чтобы это самое государство упразднить (не взирая ни на какие его "формы") есть чистой воды бессмыслица. Государство - это организация имущего класса для защиты его от неимущего. Ничем другим оно никогда не было и быть не может.

Поэтому главные задачи пролетарской революции, это:

1) переход к делению непосредственно на человеческие (трудовые) коллективы, как предпосылки к преодолению разделённости вообще,

2) переход к бесклассовому обществу в форме революционной власти пролетариата, как власти антигосударственной, посредством её осуществления не КАК АППАРАТА подавления, а как самодействующей вооружённой организации неимущего населения - федерации рабочих Советов.

Но само по себе установление власти рабочих Советов ещё не является гарантией построения нового общества. Задача рабочих Советов заключается в упразднении материальной основы собственного угнетения - наёмного труда. Только в понимании необходимости уничтожения данного условия, возрождающего, как Фенист из пепла, состояние эксплуатации, - революция и может обрести свой конечный успех!

Поэтому вышеперечисленные задачи пролетарской революции не мыслимы без упразднения отчуждённого, принудительного труда, этой основы и живительного источника частной собственности. Ибо [наёмный] "труд" по своей сущности есть несвободная, нечеловеческая, необщественная, обусловленная частной собственностью и создающая частную собственность деятельность. Таким образом, упразднение частной собственности становится действительностью только тогда, когда оно понимается как упразднение [наёмного] "труда". (Маркс). Автоматизация же производства и новые промышленные технологии впервые в истории человечества, позволяют преобразовать рабочее время в свободную творческую деятельность.

Труд, обусловленный экономической необходимостью, требует собственной внешней организации, которая подразумевает изъятие определённой части прибавочного продукта для поддержания её собственного функционирования. Но так как эта организация имеет внешний характер, в ней, следовательно, уже в самом её существовании заложена предпосылка к тому, чтобы сделать изъятие прибавочного продукта регулярным (а не по мере удовлетворения экономической необходимости). Недобровольный труд беременен эксплуатацией.

Критика политической экономии, наёмного труда - это объявление войны господствующему порядку, а отнюдь не мирное сосуществование одной из ниш с принуждением, исходящим от этого порядка. Предпосылкой же победы над Капиталом явится контроль новых форм социальной организации (свободных ассоциаций, Советов) над условиями воспроизводства всего общества.

Но поскольку единственной целью пролетарской революции является уничтожение всех существующих классов таким образом, чтобы это не привело к новому разделению общества, мы считаем, что исходя из сущности власти, как института порождающего непосредственное движение к угнетению человека, в период революционной власти пролетариата, СРЕДСТВА ПРОИЗВОДСТВА ДОЛЖНЫ ПРИНАДЛЕЖАТЬ ТРУДОВЫМ КОЛЛЕКТИВАМ, ибо это единственный путь присвоения самими трудящимися их собственных условий существования и преодоления всякой иерархии и отчуждённости вообще (минуя путь создания отдельных от себя бюрократических субстанций).

Принадлежность "средств производства трудовым коллективам", в отличие от синдикалистского утверждения о собственности трудовых коллективов на средства производства, в нашем случае понимается, как непосредственное управление средствами производства ТОЛЬКО трудовыми коллективами, но на основе СНИЗУ СОСТАВЛЕННОГО ПЛАНА. Это и есть та "свободная ассоциация производителей", которая и приведёт к ликвидации Капитала и всех производных от него частностей.

Но тем не менее, тот факт, что производство своей материальной жизни берёт в свои руки коллектив, а не государство или бюрократия, ещё не означает сам по себе разрыва с капиталистическим характером этой жизни. "Ведь даже если коллектив ликвидирует частную собственность внутри себя, он выступает как некое целое и как особый элемент (наряду с другими) в мировой экономике, следовательно, как частный коллектив, вынужденный покупать и продавать, участвовать в торговле с внешним миром, становясь, в свою очередь, предприятием, которое, хочет оно того или нет, должно занять своё место в региональной, национальной и мировой конкуренции - или исчезнуть".

Поэтому будущая пролетарская революция невозможна ни в каком ином качестве, кроме как "всемирно-историческом". "Надо лишь признать сложность и размах задач революции, которая стремится к установлению бесклассового общества. Она сможет с достаточной лёгкостью начаться повсюду, где автономные пролетарские собрания (Советы или иные формы пролетарского самоуправления) не будут признавать никакой власти, кроме своей собственной, и ничьей собственности, где, ставя свою волю выше любых законов и специализаций, они ликвидируют разделение людей на классы и разрушат рыночную экономику и государство. Но победа будет одержана лишь тогда, когда революция наступит повсеместно, ни оставив ни пяди земли существующим формам общества угнетения".

III

КРИТИКА ГОСУДАРСТВЕННИЧЕСКОГО "СОЦИАЛИЗМА"

Наиболее полный анализ процессу замены государства пролетарским самоуправлением дал Ленин. Но мы считаем, что он при правильной постановке самого вопроса, сделал неправильные выводы о сломе государственной машины. Его выводы можно коротко представить так: централизованная партия, опирающаяся на "большинство пролетариата", захватывает государственную власть и устанавливает режим "пролетарской диктатуры": государства рабочих. Проводится национализация экономики и переход к плановому хозяйству в интересах социалистического строительства. С момента своего появления "диктатура пролетариата" начинает постепенно отмирать, и через определённый исторический промежуток времени, функции государства окончательно "растворяются" в обществе, что органично связано с исчезновением классов. Наступает эра коммунизма.

С чисто принципиальной стороны, нет никаких трудностей в захвате власти, - это происходило в истории постоянно, - в национализации - на неё оказывались способны даже буржуазные правительства, - и даже в полном устранении мелкотоварного производства ("сплошная коллективизация" Сталина и Пол Пота). Но вот с диктатурой пролетариата начинаются сложности:

Любая структура, однажды возникнув, стремится не к саморазрушению ("отмиранию"), а, наоборот, к самосохранению. Если у неё есть для этого необходимый потенциал - она будет укрепляться, стремиться к расширению; если она существует уже достаточно долго и исчерпала свои силы - она будет стремиться к стабильности, удержанию достигнутого. Но никогда, ни при каких обстоятельствах биологическая, социальная и тому подобная система не движется в сторону саморазрушения. Тем более нельзя этого ожидать от социальных институтов государственного типа, имеющих в своём распоряжении мощные средства защиты. Разумеется, это относится и к диктатуре пролетариата.

Замалчивая этот очень важный вопрос, ленинцы, однако, вынуждены ему что-то противопоставить. Отсюда идёт реклама диктатуры пролетариата, как государства "принципиально иного типа" по отношению к эксплуататорскому господству прошлого и современности. Под этим подразумевается, что органы новой власти будут передавать всё больше своих функций самому обществу и его независимым организациям, - то есть будут "отмирать". Причём, согласно Ленину, это "отмирание" должно начаться сразу, с момента возникновения нового государства.

В теории, на бумаге, всё это выглядит весьма заманчиво, но уж очень неубедительно. Провозгласить новую власть можно, но что, кроме деклараций и благих пожеланий может заставить её развиваться не в сторону укрепления, а в сторону "отмирания", вопреки общей тенденции?

Наиболее вразумительный ответ звучит так: таким обеспечивающим фактором явится партия как "авангард пролетариата" и его "наиболее сознательная часть" будет проводить "демократический рабочий контроль" над деятельностью государственных органов, будет решительно бороться с проявлениями бюрократизма и т.д. и т.п.

Итак, в конечном счёте, ленинизм предполагает, что общественно-экономическое развитие должно обеспечиваться идеей, воплощённой в партийную мысль и программу. Замечательный итог для тех, кто претендует на монополию в научном анализе общества и на последовательно материалистическое мировоззрение: бытие диктатуры пролетариата определяется партийным ("классовым") сознанием!

Поэтому, на наш взгляд вопрос о государстве сложнее, чем его охарактеризовал Ленин. Диктатура пролетариата есть "не-государство". Что это значит? Государство - это аппарат подавления в руках эксплуататоров, против эксплуатируемых. Если признать, что диктатура пролетариата есть "последняя форма существования государства", то необходимо, следовательно, признать, что власть пролетариата есть всё та же власть эксплуататоров. Нонсенс? Да.

Но диктатура пролетариата - это и не бесклассовое общество, ибо тогда необходимости в диктатуре нет. Поэтому, мы считаем, что диктатура пролетариата - это и не государство в любых его "формах" и не бесклассовое общество, а "не-государство", то есть такое общество, которое одновременно включает в себя черты и от государства, и от бесклассового общества, но не является ни тем, ни другим в отдельности (в какой бы то ни было форме), где от государства наследуется функция подавления, а от бесклассового общества - подавление большинством меньшинства посредством НЕ АППАРАТА, а "самодействующей вооруженной организацией населения", объединённой в Советы как целое.

Мы убежденны в невозможности создания "отмирающего" государства, каким бы "пролетарским" оно не называлось. Едва возникшая из недр захватившей власть партии бюрократия, контролирующая (пусть даже поначалу с самыми добрыми, классово-выверенными намерениями) всё производство и распределение, все стороны общественной жизни, не будет выпускать рычаги управления хозяйством; ждать от неё чего-то иного - значит ждать коллективного её самоубийства. Едва возникнув, бюрократия уже имеет свои собственные интересы: укрепление контроля над хозяйством, - что, кстати, и являются для неё источником существования. Интересы бюрократии вступают в конфликт синтересами трудящихся (это неизбежное следствие разных ролей в хозяйстве). И за сравнительно небольшое время становится совершенно очевидным, что итогом такой революции стало возникновение общества, разделённого на новые классы: эксплуататорский (бюрократия как функция от совокупного капиталиста - государства) и эксплуатируемый (пролетариат), с проходящей между этими классами борьбой. Отныне путь к социализму (к бесклассовому обществу) лежит через новую революцию:

На вопрос же о том, до каких пор осуществляется власть пролетариата, если пролетариат, экспроприируя буржуазию, перестаёт быть пролетариатом как таковым (ведь получается "диктатура пролетариата" без пролетариата) появляются, вроде бы, два совершенно противоположных ответа: троцкизм и маоизм. (Сталинизм же, как и его ответвления, есть всего лишь хаотичное нагромождение эклектических невнятностей. Государственная собственность на средства производства как бы её ни называли её апологеты: "общенародной", "народной", "национализированной" и т.д., есть одна из разновидностей собственности частной, что уж никак не является собственностью общественной, ибо общественная собственность есть отсутствие всякой собственности вообще, в том числе и государственной).

Троцкисты говорят, что, например, в случае с СССР, рабочий класс, в силу экономической отсталости России, передоверил рычаги распределения товаров потребления, ввиду их недостатка, бюрократии, но позже, бюрократия стала тормозить приближение социализма, ибо с его приближением неминуемо бы потеряла свои привилегии. Маоисты же утверждают, что пролетариат экспроприируя буржуазию, тем самым аккумулирует создание "новой буржуазии", но уже из собственных глубин, в лице бюрократии, для борьбы с которой диктатура пролетариата становится вновь актуальной, и так постоянно - тезис Мао о "постоянной революции".

Оба "течения", как бы логичны, но это только на первый взгляд. Логика троцкистов целиком и полностью основывается на вышеназванной ленинской иллюзии о необходимости государства в эпоху диктатуры пролетариата, как АППАРАТА подавления. Её суть - это непонимание того, что создавая отчуждённую от себя субстанцию власти (в форме бюрократии), пролетариат жёстко привязывает эту субстанцию к условиям её породившим, и, следовательно, эти условия увековечивает, продолжая сохранять себя именно как "пролетариат", класс наёмных рабочих, только уже на службе не у отдельных капиталистов, а у государства, как капиталиста совокупного. Логика же маоистов пластичнее и идёт на шаг дальше, ибо открыто провозглашает в бюрократии рождение "новой буржуазии". Но глубинные причины постоянной ре-инкарнации буржуазии и здесь обойдены фактом борьбы ЗА АППАРАТ, что не взирая ни на какие достижения Культурной революции, ни коим образом не приведёт к отмене АППАРАТА и установлению бесклассового общества, а лишь будет бесконечно долго продлевать состояние пролетариата как пролетариата, классового господства, изменяя ТОЛЬКО полицейски ВОСПРИЯТИЕ действительности, а не саму действительность, симулируя ТОЛЬКО ИЛЛЮЗИЮ освобождения, а не освобождение действительное. Маоизм - это лекарство против осложнений болезни, но не против болезни как таковой.

Непонимание того, что экспроприируя отдельных буржуа, пролетариат не устраняет своей угнетённой, эксплуатируемой природы, но только возводит её в абсолютную степень, степень не разрешающую классового конфликта, но содержащую в себе формальное средство, возможность его разрешения, привело к поражению всех предыдущих попыток революционных преобразований. Возможность окончательного разрешения великой борьбы Труда и Капитала в пользу Труда, путем его высвобождения из пут наемного рабства, была повсеместно проигнорирована. Диктатура пролетариата превратилась в диктатуру буржуазии, доминировавшую, сначала, как функция от "совокупного капиталиста" - государства (в форме бюрократии), а потом и как буржуазия в собственном смысле слова - советская бюрократия в 1921-1991гг.

Нет вождям!

Да революционному творчеству масс!