- Юрий Андреевич, кто стоял за организованной против Вас и ваших товарищей провокацией? Какие цели преследовали ее организаторы?

- За данной провокацией стояла Служба безопасности Украины, в первую очередь, а во вторую очередь, люди из администрации президента. Возможно, что существовала какая то третья сила, якобы подавшая этот скандальный материал в СБУ, Деркачу, чтобы скомпрометировать его как главу СБУ с последующим отстранение его от должности. Деятельность против меня и других товарищей осуществляли типичные негласные агенты СБУ, платные, которые, по моим сведениям, внедрены во все оппозиционные силы, ну, и проявляют свою деятельность в разной степени активности. В данном случае у негласного агента слишком разыгралось его воображение, я сыграл на его впечатлительности, сумел его дезориентировать и он подал первоначальный рапорт о том, что со стороны Петровского проводятся незаконные действия в регионах Украины, Черниговской Сумской и Киевской областях. В последующем уже на основании этого рапорта оперативная служба включилась в действие, отдел обеспечения национальной безопасности Украины. Естественно, это было скоординировано и с управлением обеспечения национальной безопасности в городе Киеве.

- Вас по праву называют первым левым политзаключенным буржуазной Украины. Признавали ли этот статус правоохранительные, судебные органы, тюремная администрация, заключенные?

- Статуса политического заключенного в нашем уголовном кодексе нет. Они открывают уголовный кодекс, статья 56-я, но рассматривают дело как обычное уголовное преступления - нет разделения на уголовные и политические. "Государственные преступления", - можно так сказать, но они все уголовные, от кражи курицы до действий по насильственному свержению существующего строя. Если бы у нас был разработан юридически статус политзаключенного, то к оперативным и репрессивным органам следствия и суда были бы выдвинуты определенные условия. Так как такого статуса нет, то и содержат на общих основаниях, общие требования, осуществляется такой же порядок и режим согласно УК, УПК, и согласно исправительно-трудового кодекса. Отношение ко мне определялось только человеческим фактором - т.е., знали, что я обвиняюсь в совершении государственного преступления, "политический", поэтому и старались меньше применять методов, которые всецело и в полном объеме используются к бытовым преступникам и обвиняемым, - т.е. режим и воздействие были мягче.

- Какими были условия Вашего содержания в Макошинской тюремной колонии?

- Условия были общие для всех. Камеры различной вместимости от 8 до 24 человек. В самом начале, после задержания, я отбыл трое суток в изоляторе временного содержания, а затем меня перевезли в следственный изолятор СБУ, недалеко от холма Славы, там находился я около 10-ти дней. Цель моей доставки туда я не знаю - может показать кому-то? Ну, там "курица", конечно, сидела, как мы ее называем. "Сука" - т.е. "подсадная утка". Может, думали, что удастся извлечь какую-то информацию в оперативном плане. А затем, обычные СИЗО - что в Киеве, что в Чернигове. Тяжелый воздух, скученность, вши, клопы. Тяжелые условия, но они для всех одинаковые для тех, кто находится под предварительным следствием, в СИЗО, и в колонии мое содержание не отличалось от содержания других осужденных.

- В 2002-м году Вы совершили попытку побега из места заключения. Если это возможно, нельзя ли рассказать об этом подробней?

- Я совершал две попытки побега. Первая попытка была после завершения рассмотрения моего дела в кассационной инстанции в Верховном суде. Меня привезли в Лукьяновку, здесь я отбыл определенное время, а затем отправили обратно этапом в Чернигов. Первая попытка была предпринята при переводе из спецвагона, т.н. "столыпинского", в автомобиль-автозак. Там я пытался уйти, но караул предпринял действия по задержанию, задержали. Первый раз красную полосу на личное дело установили - это означает ужесточение режима содержания, как склонного к побегу. В этом случаем мои действия были формой протеста против решения Верховного суда, которым он подтвердил мое осуждение черниговским областным апелляционным судом.

А вторая попытка была уже в колонии 14 сентября 2002. Во время проведения акции "Восстань, Украина!". Почему не 16-го, когда было начало массовых выступлений? Так сложились определенные производственные и режимные условия. 16-го было невозможно продемонстрировать свой протест. Вторая причина - меня отказывались переводить "на поселок", в Макошино, для смягчению наказания. Администрация рассматривает дело, и в случае исправления, - как они говорят, "твердо встал на путь исправления", - переводят в поселок уже с другим режимом содержания. Я решился на рывок с "кошкой" на основное заграждение, ремень оборвался возле самого прута, возле проволоки. Я ударился о стенку, отлетел на контрольно-следовую полосу, а потом через проволочное заграждение перебрался в производственную зону. Сначала дали полгода в помещении камерного типа - яма холодная, карцер. Затем, после голодовки, заменили на 15 суток штрафного изолятора (ШИЗО) там же на яме, но потом выпустили. Через некоторое время нашли причину, - якобы за злостное нарушение режима посадили на месяц в помещение камерного типа. Вот такие вот репрессивные меры принимали.

О побегах: я не скажу, что это были акты отчаяния, потому что я взвешенно подхожу к своим решениям, просчитываю каждый шаг. Исходя из моих расчетов даже в случае неудачи я не во многом бы потерял, находясь там за решеткой.

- Солидарность, политическая и материальная поддержка левых организаций - ощущали ли Вы ее в заключении?

-В тех условиях моральная и материальная поддержка имеет большое значение. Я ее ощущал с 7 ноября 2002 года, после первого посещения адвоката. И затем я постоянно получал материальную помощь, что облегчило моя содержание. Получала материальную помощь моя семья. Я ощущал и моральную поддержку - знал, что многие люди, многие тысячи людей делают все для того, чтобы меня освободили. И коммунисты в Верховном Совете, народные депутаты Бабурин и Симоненко, и товарищи в Запорожье, Чернигове. Причем, меня поддерживали политические силы разных спектров - от радикальных марксистов, коммунистов, до организаций центристского, правого толка - правые, те попросту издевались над режимом и подняли их на смех в связи с этим делом. Естественно знание того, что ты не одинок, во многом помогает, во-первых, чувствуешь себя морально лучше, легче переносишь все эти нюансы жизни за решеткой. А во-вторых, такая поддержка дает надежду на то, что тебя освободят. А там, в тюрьме, все живут надеждой, живут новостью из дома, письмами, живут свободой, видением впереди перспективы свободы. Эта перспектива мне давала возможность легче перенести все это. Огромную помощь оказали и Компартия, Соцпартия, Движение за СССР, ВСР, ВКПБ, "Рабочее действие" и другие. Всех даже не могу перечислить. Российские организации, газета советско-канадской дружбы "Норстар Компас" - она печатала некоторые материалы. Этот информационный прорыв тоже много дает и обеспечивает защиту на международном уровне. С помощью депутатов мои документы оказались в Страсбурге, - единственная проблема, что там документы очень медленно рассматривают, по 5 лет люди ждут, по 10, а порой и не дожидаются.

- Как стало возможным Ваше освобождение из заключения?

- В первую очередь, сыграли роль акции протеста, пикеты, митинги, демонстрации, с требованиями моего освобождения, огромное количество подписей для моего освобождения, постоянное давление депутатов-коммунистов на все репрессивные органы, начиная от СБУ, заканчивая судами и прокуратурой. Особенно эффективным было целевое воздействие, непосредственно на исполнителей данной провокации, заинтересованных лиц, которые вели это дело, тасовали эти факты. Фракция коммунистов, Симоненко и Бабурин, воздействовали как на нового главу СБУ Радченко, так и на нового прокурора, так и на нового председателя верховного суда. В результате, на одном из последних закрытых заседаний Верховного Совета, где рассматривались специфические вопросы силовых ведомств, председателю СБУ Радченко был неоднократно задан один и тот же вопрос: "Вы заявляли, что Петровский осужден незаконно, что оснований для его задержания не было, что никакого "дела" там нет?" И Радченко пришлось подтвердить, что дело не имеет оснований. После, этого глава Верховного суда, подал просьбу о моем помиловании. Они не захотели пойти на отмену приговора, в связи с тем, что это влечет за собой автоматическую дискредитацию, тех, кто принимал эти решения. Было послано письмо на имя президента. В нем расписано, какие страшные преступления мы совершили: вымысел об АЭС, киевском водохранилище, трубопроводах, о террористических актах, - а в конце маленький абзац, что я не нуждаюсь более в тюремном содержании и просьба меня помиловать. Это была цель СБУ: чтобы я признал свою вину, может я и не сел бы, если бы признал. Тут пошли специфическим путем - такого еще не было в истории Украины, чтобы председатель Верховного Суда из-за какого-то зэка Петровского лично ходатайствовал перед Гарантом. Так я оказался на свободе, хотя судимость не снята, приговор действует, я не майор, а рядовой и пенсию не получаю, в подвешенном состоянии.

- Как Вы представляете себе свою дальнейшую политическую деятельность?

- Я перед выездом после отпуска на съезд заходил в СБУ черниговское управление, забирал там кассеты изъятые во время обыска с материалами ВУССО, они у меня тоже спрашивали, задавали такой вопрос. Я ответил: "Профессиональный революционер". Они так дружно засмеялись откинувшись на спинки кресел, спросили - "Есть такая профессия?", я ответил "Да есть!". Нахожусь сейчас на работе в Компартии Украины, в областном комитете секретарь по организационно-партийной работе. Восстановился в партии, перед теми событиями я вышел из КПУ и из ВУССО, дабы не подвергать товарищей соратников по борьбе удару, если бы такой был.

- "Одесское дело", аресты одесских комсомольцев и их товарищей из России и Молдовы - чем вызваны эти скандальные акции украинских спецслужб? Какие меры следует предпринять для скорейшего освобождения арестованных товарищей?

Да, я много слышал об одесском деле, меня информировали несколько источников. Это классовая борьба. Это естественное продолжение тех арестов, которые были и ранее. Конечно, они несколько смоделировали российскую ситуацию, там взорвали урну возле ФСБ, сейчас тоже взорвали урну на углу и Владимирской. Обычная классовая борьба - хотя некоторые осуждают, говорят: бланкизм, анархизм. Я их не осуждаю, я могу их понять поскольку, человек молодой он более радикальных взглядов, он требует действий, а не протирания штанов, написания циркуляров постановлений и установок съездов. С другой стороны такие формы борьбы не являются редкостью в мировом комдвижении. Они терроризмом не занимались, - единственное, что взорвали урну - если это они взорвали. Это обвинение говорит, что они взрывали, чистили, экспроприациями занимались. В чем дело пока не знаю, - я поверхностно знаю обвинительное заключение.

СБУ, все репрессивные органы, армия, налоговая, пограничная служба, прокуратура, суды - все это органы, с помощью которых государство обеспечивает выполнение законов этого государства. А государство имеет классовую структуру. Оно или буржуазное, или социалистическое. Поэтому если мы причиняем против государства революционные меры, это государство защищается. Мы против этой конституции, мы против этих законов, - а их защищает СБУ, и конфликт неминуем. Это естественный процесс. Я думаю, что Одесса - не единственный случай, это было и в настоящем есть и будет.

- Верховная Рада приняла предложенный президентом Закон о борьбе с терроризмом. В чем причины "антитеррористической" истерии в Украине?

- Наше буржуазное правительство, почему-то следует в хвосте у российского правительства. Там также был принят закон о терроризме. Все действия, которые называют борьбой с терроризмом - это борьба против радикальных марксистов, революционеров-коммунистов, которые переходят или к нелегальной деятельности, или к насильственным мерам и видам борьбы с режимом. Естественно, они боятся - и правильно делают. Это естественный шаг власти был

- Каким Вы видите нынешнее состояние и дальнейшее развитие левого рабочего движения Украины, России и других постсоветских стран?

Наше движение менее раздроблено, чем в России. Тут не получили развития процессы создание многих левых или марксистских партий, каждая из которой заявляет о своей революционности. На Украине здесь спектр несколько уже, партии-клоны, не выдержали проверку временем. Они заявляли о своей революционности, но, в отличие от КПУ, так и не состоялись как политическая сила. Они не сумели отвлечь от КПУ приверженцев - тут более оптимистичные пути развития левого движения, направленные на радикализацию, на укрепление революционной составляющей этого движения. Это неминуемо, поскольку парламентские формы борьбы не привели к успеху на протяжении уже 13-ти лет. Революционная составляющая, приближение к творческому марксизму - она будет усиливаться и дальше, и постепенно практика борьбы позволит выйти на новые уровни.

- Что Вы думаете о попытках "похоронить" марксизм, каковые предпринимаются сегодня "слева" и справа?

- Все деятели марксизма говорят, что марксизм - это наука. Человечество открыло законы динамики, физики, химии, а также, законы развития общества. Диалектическое развитие общества постоянно, в нашем обществе налицо противоречие между трудом и капиталом, и оно будет решено, как бы его не пытались тормозить. Поэтому марксизм будет существовать до тех пор, пока будет существовать классовое общество.

Беседовали: