Прислал Эльдар (Алма-Ата, Казахстан)
17 декабря 2002г.

Афганистан: концентрация социальной истории

I.

Если история Афганистана говорит о чём-то, так это о том как оставаться крутыми, когда вас соблазняет капитал: основная масса мелких землевладельцев и ремесленников, презрительно отказывающаяся от радостей наёмного рабства; обильные ковровые бомбардировки внешних врагов (иногда совместно с афганским правительством) которым не удаётся пресечь контрабандные операции горцев; гражданские войны и ограниченная природа экспортных злаков (не связанных с наркотиками), для которых непригодно образование сельскохозяйственной промышленности; горские бандиты, собирающие такие налоги со всех сторон в обмен на защиту, которые заставляют государственных налоговиков зеленеть от зависти; тщательные планы социального инжиниринга по разделению страны на северные (нефть, газ, минералы) и южные (дешёвый труд) сферы влияния, чересчур усложнённые этническими/племенными/религиозными факторами.

Как колумбийские коммунерос (общественная собственность на землю), минга (труд как праздник и взаимный обмен трудом) и российские общины, так и самодостаточная афганская местная джирга (ныне без коммунитарных деревенских структур) представляет собой громадное препятствие для “прогресса”. Небольшое количество излишков гарантированных государством превращает захват власти в сомнительную победу. Капитал уже почти отказался от создания современных структур господства в Афганистане, вместо этого он пытается прижиться в коммунитарных традициях.

II

Если история Афганистана говорит о чём-то, так это о тошнотворном контрреволюционном сборище, известном под названием “Конгресс народов Востока” (Сентябрь 1920 г., Баку). На этом конгрессе, окопалась подчинённость пролетарских интересов капиталистическому большевистскому государству. В общем и целом этот цирк был призван организовать поддержку (продовольственную и военную) для новорожденного российского государства со стороны регионального пролетариата.

Большевики опустились в бездны оппортунизма во время Конгресса, призвав к священному джихаду во имя спасения СССР, в то же время приняв Коран в качестве политической платформы. Шариат (исламский закон) получил добро за защиту общественной собственности на землю и вакф (филантропические пожертвования и в лучшем случае межклассовый механизм распределения богатств между мусульманской “церковью” и государством) приветствуемые как реальные завоевания для бедняков.

Несколько голосов, несогласных с этой политикой классового коллаборационизма проиграли в своей борьбе. Нарбутабеков едва не назвал Ленина, Троцкого, Зиновьева и Радека дебилами, а Джон Рид выступил с критикой демагогии большевиков. Но возможно отношение М. Н. Роя было самым ясновидящим. Он сразу понял, чем должно было стать всё это сборище и просто отказался присутствовать на нём.

III

Если история Афганистана говорит о чём-то, так это о различии, проводимом Ибн Хальдуном, между асабийей (племенная солидарность) и уммой (фальшивая мусульманская община). Временами интеграционная волна сельских мусульман штурмовала цитадели городской власти, которая “ослабевала” от коррупции, разврата и утраты воинского духа. Как только награбленное у государства добро распределялось между победителями, правители города проходили через свежий цикл упадка до тех пор пока их не сбрасывала очередная волна пуританских “неподкупных”.

Как только скорая победа над врагом (будь это буржуазия СССР или кабульская элита) появляется на горизонте, все племенные, этнические и религиозные разногласия вновь всплывают на поверхность. Усиливается фрагментация и обычное состояние дел восстанавливается. Талибан сегодня проходит как раз эту стадию развала.

IV

Если история Афганистана говорит о чём-то, так это о мечте Султангалиева, татарского мусульманина, присоединившегося к большевикам в ноябре 1917 г. и работавшего под началом Сталина в “Наркомате по делам нацинальностей”. Султангалиев считал “мусульманские общества” коллективно угнетёнными (за исключением небольшого количества крупных помещичьих и буржуазных элементов). Поэтому, он выступал против раздувания классовой войны внутри этих обществ.

Он рассчитывал, что его новую Мусульманскую Коммунистическую Партию возглавят мелкобуржуазные кадры. Он считал, что акцент Коминтерна на Западе, как на двигателе мировой революции был смещённым. Позже он защищал идею Коммунистического Колониального Интернационала для противодействия непромышленных стран как “Западу”, так и русскому шовинизму. Многие из сегодняшних моджахедов представляют из себя лишь реакционную версию Султангалиева. Когда большевики попользовались им против Колчака, его неортодоксальные взгляды стали обременительными. Он был убит где-то около 1940 г. по приказу Сталина (судя по всему это произошло раньше в конце 20-х гг, прим.пер.).

V

Если история Афганистана говорит о чём-то, так это о том, что в 80-х афганские муллы в любое время могли договориться с буржуазией СССР (фактически многие из них так и сделали!).

Когда многие вовлеклись в “антиколониалистскую” борьбу, это привело к трём результатам: Во-первых, война разорила ремесленников, текстильщиков, ткачей и крестьян. Традиционная основа власти мулл сузилась и вышла из-под контроля. Для того, чтобы гарантировать классовую власть мулл должны были быть созданы новые межклассовые альянсы. Во-вторых, антиимпериалистическое движение послужило отменным прикрытием для ликвидации конкурентов. Суфийские пиры (мудрые старцы) с их масонской матрицей патронажа и фаворитизма среди преданных мюридов (учеников), помещики, деревенские лидеры и правительственные чиновники стали молчаливыми жертвами различных волн исламского интегрализма. Пуштунская аристократия начала утрачивать свою гегемонию над новой элитой “исламских интеллектуалов, мулл и мелких военных вождей в Афганистане”, а в 90-е эта группа была в свою очередь маргинализирована нео-фундаменталистскими (в основном пуштунскими) интеллектуалами из числа эмигрантов в Пакистане. Движение талибов ознаменовало собой победу американо-пакистанской оси эмигрантов над американо-саудовской осью городских исламских выпускников ВУЗов. Недавнее убийство Ахмада Шах Масуда завершило эту стадию. Наконец, в третьих, антиколониалистский джихад должен был покончить с угрозой аграрной реформы в её зародыше и отвлечь пролетарскую неудовлетворённость на более безопасные альтернативы. Духовенство вышло из победы над СССР укреплённым и способным на подавление пролетарско-крестьянских требований.

VI

Если история Афганистана говорит о чём-то, так это о предпочтении капиталом полевых мин в качестве ограждений перед более традиционной колючей проволокой (20-25 афганцев гибнут/получают ранения от наземных мин ежедневно).

Нефтедобывающие ближневосточные страны использовали свои массивные богатства для ускоренной урбанизации. Вскоре они разработали два вида господства капитала – формальное господство в сельских местностях и реальное господство в городах. Лишённое лёгких “нефтедолларов” и столкнувшееся с более ожесточённым сопротивлением развитию производственных сил, афганское государство смогло установить лишь шаткое формальное господство в некоторых городских местностях, в то время как в недоступной сельской области сохранились докапиталистические общественные отношения.

Война против СССР воспитала новую предпринимательскую элиту на селе, которая по иронии стала гораздо более “продвинутой” чем её городские собратья (одним из примеров является Осама бин Ладен). Эти “старцы с гор” подключены к международному обращению капитала через распределение оружия, субсидий, гуманитарной помощи и наркотиков. Более того, в течение мирного времени они обратили своё внимание к спекуляциям недвижимостью (подобно деятельности военных вождей во время перестройки Бейрута).

VII

Если история Афганистана говорит о чём-то, так это о противоборствующих моделях войны: племенная война, Джихад и современная война (и теперь пост-модернистская война?).

Племенная война характеризуется единством (временами явно иерархическим), направленным против формирования государства (политическое общество). В наличии имеются войска и их шествия, конфронтации и отступления происходят внутри определённых границ; большую часть времени крупных битв избегают, а если они неизбежны, их проводят в назначенное время с минимумом жертв.

Джихад, с другой стороны, является выражением гражданского общества (замаскированного в виде фальшивого религиозного единства) в поисках политической власти. Асабийя (племенная солидарность) нарушается ради уммы (исламская фальшивая община). Племенная одержимость симметрией и равновесием больше неприменима. Через джихад налагаются шариат и дисциплина.

В современной войне гражданское общество временно подавляется (напр., AFL-CIO (крупнейшая профсоюзная федерация США, прим. пер.) решили отложить свою демонстрацию в США, а Буш подверг нападкам неправительственные организации, обвинив их в пособничестве терроризму), ради полной мобилизации политического общества. Тотальная война не признаёт границ, ни в пространстве, ни во времени, ни между различными категориями населения. Афганистан доказал, что является трясиной для таких профессиональных, дисциплинированных армий, как армии российского и британского государств. Стратеги из Пентагона знают это, поэтому они стремятся к новому типу войны: к пост-модернистской войне, сочетающей полицейские и спецназовские облавы и с высокотехнологичной разведкой и пиаровскими кампаниями. Современная грань военного реагирования США нашла себе выражение в действиях против Талибана, в то время как пост-модернистские аспекты были направлены против всех нас в кибер-войне с использованием новейших средств пропаганды.

“Меланхоличные троглодиты”, (Афганская серия, листовка №1) 20.9.2001